Когда беззвучен стал
И слаб,
Он звал её - моя Горгона,
Она его - старик Приап.
Леса их помнят и аллеи,
Они сливались, каменея,
В прозрачной глубине зеркал,
Она вздыхала, он вдыхал
Её до самых крайних линий,
Но всё прошло, остался иней,
Остался ветер их тепла,
Сжигающий нас всех дотла.
