Иль чей-то был заказ таков?
Зачем пришёл коронавирус,
Кем был к нам послан, зол и нов?
Меняя за день десять масок,
Боимся сделать лишний вдох,
Жизнь столь тесна, в ней мало красок,
Ужели он не русский - Бог?
Неужто чем-то прогневили?
Ошибка в чём и в ком подвох?
Иль мало куличей святили?
Наш в проруби заплыв был плох?
Крестясь, теряемся в догадках,
Куда ни едешь - всюду Клин,
И только в снах, как прежде сладких,
Меж нами метр не один.
Как по беде с размаху врезать?
Что делать и кого винить?
Пора кого-нибудь зарезать
Или хотя бы - отравить?
С небес глаза взирают гневны,
Всех тянет в чёрную дыру,
Но наши жертвы повседневны
Не катят. Если я умру.
Распотрошат, засыпят хлоркой,
Помянут редкие друзья -
Закусят твёрдой хлебной коркой,
И стану жёлтым дымом я.
Вдаль полечу - свободен, лёгок,
прозрачен, едок, ядовит,
И вирус тот, он смел ли, робок,
Конечно будет мной убит.
Таков естественный порядок,
Таков неспешный пульс времён,
Таков итог, как он не гадок,
Последний ход, последний сон.
Россия, от него воспрявши,
На той же тройке - в тот же скачь,
Забыв про всех, живых и павших,
Не плача. Что ж, и ты не плачь.
Лазо в печурке тесной бился,
Хрустел упрямый Аввакум -
Наш дух ведь только закалился,
Крепчал наш скифский бранный ум.
Москва, распятая пожаром,
ужель умолк твой трубный глас?
Ты не напрасно и недаром,
Горела, как и мы сейчас.
В горенье дымном наша сила,
не мусор, не чекист, не мент,
гори, раз Родина просила,
наш вечно Пятый элемент.
Покуда топлива хватает,
Покуда топка горяча,
Наш паровоз не заплутает,
Гудками в темноту крича.